Хочу предложить вашему вниманию замечательную статью гештальт-терапевта И.Д, Булюбаш «Пособие для начинающего клиента»        

Что такое Гештальт-терапия, и кто такой психотерапевт?

Что же лечит психотерапевт? Кардиолог — сердце, гастроэнтеролог — желудочно-кишечный тракт, ЛОР-врач — уши, горло и нос. А психотерапевт? Психику? Душу? В отличие от остальных, более или менее известных медицинских специальностей, психотерапевт существо почти что мифическое. Иногда, появляясь на пороге кабинета, пациент заявляет прямо и твердо, что он психически здоров. Это в том случае, когда он принимает психотерапевта за психиатра (врача, чьей прерогативой является лечение психозов и других тяжелых заболеваний психики).

Итак, кто же он? Первая и наиболее распространенная версия основана на мифе, что психотерапевт — это человек, который видит пациента насквозь. И, соответственно, может сказать, что у него в психике не так и как надо, чтобы было. Вторая — представляет собой утверждение, что психотерапевт гораздо умнее пациента и поэтому знает неведомые ему способы, с помощью которых он может справиться с трудной ситуацией. Предполагается, что будет произнесена некая магическая формула, и все будет замечательно.

Третья версия приписывает психотерапевту совсем уж нечеловеческие качества — владея гипнозом, он может незаметно сделать так, чтобы все стало, как хочет пациент.

Это мифы. А правда заключается в том,
что психотерапевт работает иначе, нежели врач любой другой специальности. Если последний опрашивает и обследует больного с целью постановки диагноза и, поставив его, назначает лечение принятое при той или иной болезни, то психотерапевт стремится создать для пациента или клиента безопасные условия, при которых он может рассказать о своей проблеме (для некоторых пациентов и это проблема!), разобраться в том, как он участвует в ее создании и принять решения, меняющие его жизнь.

_________________________________________________________________________________________________________________________________

ПРЯМАЯ СВЯЗЬ СО МНОЙ, ОТВЕТЫ НА ВАШИ ВОПРОСЫ, А ТАКЖЕ НОВЫЕ ИНТЕРЕСНЫЕ СТАТЬИ – В МОЕМ

 ИНСТАГРАММ !

   ЖМИ НА СЛОВО ИНСТАГРАММ 🙂

_________________________________________________________________________________________________________________________________

 

С кем же встречается на приеме психотерапевт, в отличие от психиатра? Пациенты психотерапевта — это психически здоровые люди (и тогда их называют клиентами), имеющие психологические проблемы и особенности характера, которые мешают жить продуктивно и счастливо, а также пациенты с неврозами и психосоматическими расстройствами. Вот далеко не полный перечень проблем, которые приносят с собой в кабинет клиенты: не ладятся семейные отношения, навязчивые страхи, чувство одиночества, страх перед выражением своего мнения или требований, ощущение своей беспомощности при необходимости изменения своей жизни, неумение строить близкие отношения с другими людьми, невозможность удержать партнера и др.

Очень часто к психотерапевту приходят с семейными проблемами, жалуются на непонимание — супругов, родителей, детей. Многие пациенты не могут разобраться, почему у них нарушен контакт с близкими людьми, почему их воспринимают неправильно при всех их благих намерениях… Часты сетования на собственную неполноценность, неуверенность в себе. Или на то, что в собственной жизни стало слишком много так называемых “негативных чувств” — раздражения, обид, тревоги…

Ну, и конечно, приходят с чисто телесными симптомами невротического характера (психосоматическими расстройствами). Таких пациентов обычно направляет врач-кардиолог, невропатолог или терапевт, которые не находят объективных причин для головных болей или болей в сердце, болей в спине и других симптомов. Мировая статистика свидетельствует о том, что среди обращающихся к ним пациентов 30-40% составляют те, у кого симптомы соматического заболевания связаны с состоянием души, проблемами, ощущением бессилия и тупика в своей жизни. Многие люди решают свои проблемы с помощью близких, друзей, родных. Но, когда самостоятельно справиться с проблемами уже не получается, здесь, как и в любой другой области, нужен высококвалифицированный специалист — врач-психотерапевт.

И все же клиенты и пациенты психотерапевта не совсем обычные люди. Само обращение к психотерапевту говорит о тонком душевном складе, склонности к анализу своих и чужих поступков, интересе к собственному душевному устройству. Поэтому пациентами психотерапевта и становятся любознательные и отважные люди, которые рискуют отправиться вместе с врачом в исследование себя — путешествие, в котором можно сделать открытия (и приятные и неприятные), уйти от старых способов поведения и стать самим собой. Поэтому у психотерапевта всегда можно найти внимание к своей личности и чувствам, уважение и поддержку стремления разобраться в себе.

 Как найти психотерапевта?

Вначале стоит задать первый вопрос — какой именно психотерапевт Вам нужен? И, затем, второй — к какому типу клиентов-пациентов Вы относитесь сами? Пять клиентов или пациентов из десяти, приходя к психотерапевту, осторожно осведомляются, владеет ли он гипнозом? И уже по этому вопросу можно понять, что они рассчитывают на блистательный и мгновенный эффект от психотерапии, при котором уже их приход в кабинет — нечто вроде магического действия, обеспечивающего эффект. При этом симптом или проблема могли формироваться много лет… У всех психотерапевтов были пациенты, которые застенчиво признавались, что это пятая (шестая…седьмая…) попытка найти своего психотерапевта. Такой тип пациентов всегда находится в поисках чуда, которое совершит психотерапевт-волшебник.

Допустим, Вы решили, что Вам необходима встреча с психотерапевтом, и теперь Вы хотите выбрать конкретного специалиста. Конечно же, очень хорошего… Каковы могут быть критерии Вашего выбора? Я не говорю уже о дипломе ВУЗа и наличии специализации в области психиатрии — это должно быть всегда. А дальше стоит поинтересоваться, есть ли у психотерапевта сертификат специалиста. Это еще один документ удостоверяющий, что врач прошел первичную специализацию по психотерапии и сдал квалификационный экзамен. Но и это еще не гарантия высокой квалификации. Как и многочисленные сертификаты о прохождении циклов факультета усовершенствования врачей, отдельных тренингов. Они говорят лишь о том, что человек заплатил деньги и прослушал курс. Документ более серьезный — сертификат об окончании долговременной (более 2х лет) тренинговой программы, включающей личную терапию психотерапевта и работу под супервизией (наблюдением) более опытного коллеги.

Прохождение самим врачем-психотерапевтом личной терапии — свидетельство его серьезного отношения к своему делу. Личные проблемы психотерапевта, если они не осознаны и не проработаны, могут вмешиваться в отношения между ним и клиентом, снижая эффект терапии. Кроме того, уровень самосознания врача или психолога должен быть гораздо выше, чем у клиента. А это тоже не бывает быстро и достигается долговременной тренинговой работой в обучающих группах. Итого, если сложить 5-6 лет института, 1-2 года специализации, 2-3 года тренинговой работы и личной терапии, то получается 8-11 лет учебы на практикующего психолога или психотерапевта. И это только необходимый минимум!

Еще одним критерием качества помощи может быть принадлежность психотерапевта или психолога к профессиональной ассоциации или союзу. На Западе такие профессиональные организации являются основными рекомендателями для своих членов. Без рекомендации ассоциации, удостоверяющей квалификацию психотерапевта, он нигде не сможет получить самостоятельную практику. У нас в стране тоже появились первые ассоциации профессионалов. И хотя они не занимают еще руководящего положения по отношению к практикующим психологам или психотерапевтам, в них можно получить устные рекомендации по поводу одного или другого специалиста.

Предварительно, хорошо бы удостовериться, что прием в такую организацию ограничен и существуют на этот счет разработанные критерии качества работы. Существуют, разумеется, и рекомендации от самих клиентов-пациентов. По мнению многих психотерапевтов около 30% новых клиентов приходят по рекомендации своих знакомых, побывавших у них на приеме. Остальные 70% по рекламным объявлениям, направлению врачей и другими путями.

Приходя к молодым психотерапевтам, пациенты нередко бывают разочарованы их молодым возрастом, отсутствием детей или жизненного опыта. Правда, наличие детей, старости и жизненного опыта — тоже не гарантия успеха… Не отбрасывайте кандидатуру врача или психолога только на этом основании, убедитесь в правильности Вашего выбора поработав с этим специалистом. Психотерапевты также бывают мужчинами и женщинами (в нашей стране, в отличие от других, чаще женщинами).

Коллеги рассказывают, что нередко звонящие в регистратуру и записывающиеся на прием клиентки, пытаются попасть к психотерапевту женщине (и это при том, что у них нарушены отношения с партнерами-мужчинами), а клиенты — к мужчине. Конечно, успеха можно добиться и в этом случае. Но не стоит избегать сложностей взаимодействия с противоположным полом, если они у Вас и так есть. Полезнее разговаривать о себе и научиться чувствовать себя с тем, с кем есть проблемы в контактах.

Первая встреча.

Нередко клиенты просят врача или психолога научить их неким хитрым способам (о которых они сами, конечно, не догадываются), с помощью которых они смогут лучше управлять другими людьми, поскольку эти другие “вышли из-под контроля”. Что же может сделать психотерапевт с поведением другого человека, которого он не видел и, скорее всего, не увидит никогда? Описание его действий и поступков пациентом — это только одна сторона медали. Другая сторона — поведение самого клиента. В случае проблемы во взаимоотношениях оно может подходить к поведению другого, как ключ к “родному замку”. И, тогда, одни действия бессознательно включают другие со стопроцентной вероятностью.

Но вся хитрость в том, что изменить поведение мужа, ребенка, родителей или начальника можно, только изменив свое. То есть, прежде всего обратившись к тому, что делаешь с другими людьми сам. И тут обнаруживается, что собственное стереотипное (всегда одинаковое в одной и той же ситуации) поведение либо совсем не осознается, либо осознается не полностью. А если и осознается, то что-то мешает поступать по-другому. Вспомните, сколько раз вы давали себе зарок не кричать на ребенка, когда он что-то делает не так или достойно разговаривать с шефом, а язык отказывался вам подчиняться.

Конечно круг людей, которые знают, что поступают не так, но не знают как, очень широк. И все когда-либо оказывались в ситуации, когда не знали, как измениться, а если и знали, то ничего не могли с собой поделать. Да и представление человека о себе обычно отличается от его реальной личности. В этом смысле проблемное поведение — яркий пример опыта, который почему-то не усваивается…

Существует своего рода бессознательный механизм, предохраняющий от острого чувства обиды, неприятного ощущения собственного бессилия или растерянности, или осуждаемого (с позиции силы!) чувства страха. Это своего рода попытка снять напряжение и избавить себя от “невыносимых” чувств. Избегание их нередко и приводит к тем чувствам и реакциям, которые становятся проблемными — гневу, раздражению, очередному уходу от трудной ситуации вместо конструктивного разговора или, наоборот, стереотипному стремлению помириться, несмотря на то, что поведение другого человека не устраивает…

Как правило, пациент или клиент обращается за помощью потому, что испытывает душевную боль или непереносимые переживания. И первая цель, которую он или она определяет — убрать! Избавиться от неприятных чувств, болезненных переживаний, тревоги, страхов, неправильных поступков, импульсивных действий… Каким бы ни было проблемное поведение, оно все равно приносит пользу, защищая пациента от боли. Поэтому, вполне понятны его опасения, что новое поведение не принесет желаемого результата. И лишь в процессе терапии начинает появляться представление о ценности своих чувств и переживаний, о том, что можно принимать и любить себя вместе с ними. И тогда жизнь становится удовольствием.

Терапевтический контракт.

При первой встрече с клиентом психотерапевт обычно побуждает пациента рассказать о проблеме на языке собственного поведения (не мужа и не ребенка!), а также обсуждает вопросы ответственности за результат терапии.

Кто и за что отвечает? Психотерапевт создает условия для сознавания пациентом или клиентом своей проблемы, способов ее создания и осуществления выбора (или сознательного невыбора) иного поведения. Пациент полностью ответственен за свои действия после выбора.

Психотерапевтическая сессия — это работа для двоих, пациента и психотерапевта. А поскольку пациенты, частенько, приходят для того, чтобы утвердиться в своем мнении или способе поведения, работа длительная… Тем более длительная, если пациент хочет изменить свой характер (комплекс устойчивых стереотипов поведения). Кстати, по стандартным (западным) нормам краткосрочной считается работа не менее 20-ти сессий. На первой встрече обсуждается и контракт с клиентом.

Терапевтический контракт заключается обычно устно (бывает и письменно на стандартном бланке). Он обычно включает обоснование выбранной формы психотерапии. Психотерапевт рассказывает пациенту об особенностях выбранной формы психотерапии.

Затем обсуждается примерное число сессий для работы над проблемой. Кстати, ни один, даже самый умный психотерапевт, не сможет сразу предсказать, сколько встреч будет необходимо для того, чтобы разобраться в проблеме. Это зависит от многих вещей. От того, сколько лет Вашей проблеме (и Вашим поведенческим стереотипам), способности анализировать свое самочувствие, понимать чувства других людей, принимать решения и проводить их в жизнь. У каждого клиента своя индивидуальная скорость продвижения вперед. Психотерапия, как и жизнь, не бывает точно предсказуемой. Но в любом случае, о продолжительности встреч с психотерапевтом Вы договариваетесь сами.

Существует и вариант психологического консультирования (1-2 сессии), требующий гораздо меньше времени, но затрагивающий лишь формулирование проблемы и варианты Вашего нового поведения в ситуации. В данном случае разобраться, почему у Вас что-то не получается, времени, разумеется, не хватит.

Согласно контракту, психотерапевт предоставляет свое время и профессиональные знания для того, чтобы предоставить Вам возможность проработать свою проблему. Тот час (аналитический час — 50 мин.), который Вы проведете в кабинете у психотерапевта, будет полностью посвящен Вам. Работа психотерапевта, его рабочее время оплачивается. В разных странах оплата врачу производится по-разному — по страховке, заинтересованной организацией или лично клиентом. Обсуждение ситуации с оплатой является одной из традиционно обсуждаемых с психотерапевтом тем.

Психотерапия требует систематичности. Поэтому при обсуждении контракта намечается регулярность встреч и их расписание. Обычно — это 1-2 раза в неделю по одному часу. Бывают и варианты, которые тоже принимаются совместным решением психотерапевта и клиента. Поскольку у психотерапевта есть и другие клиенты, время на которое Вы опоздали, оплачивается только Вами и сессия не продлевается. Вопросы, связанные с переносом сессий по причине болезни или отпуска (обоюдно) также обсуждаются при заключении контракта.

Разговоры или таблетки?

Психотерапия, традиционно — это разговоры. Но не всегда, бывает терапия с помощью рисунков, лепки, сценической постановки проблемы, телесного ее выражения. Это, во многом, зависит и от проблемы, и от клиента, и от творческих способностей психотерапевта.

Пациенты, приходящие к психотерапевту с неврозом или психосоматическими расстройствами, часто имеют длинный перечень медикаментов, рекомендованных им врачами общей практики. Возникает вопрос, принимать ли эти лекарства, если пациентом уже принято решение о курсе психотерапии? В решении этого вопроса помогут медицинское образование и врачебный опыт психотерапевта.

В одном случае, успокаивающие средства только формируют зависимость и безответственность по отношении к жизненной проблеме, мешают сознаванию своих ощущений и чувств. В другом — на первых порах такое лечение необходимо, чтобы не обострить симптомы и не сделать пациента нетрудоспособным. В любом случае, это обсуждается при встрече с врачом.

О чем можно говорить на сессии? Здесь нет запретов, а если и есть, то только Ваши собственные. Беседа может касаться поступков и чувств, переживаний и фантазий, сновидений и воспоминаний. Можно говорить о детстве и взаимоотношениях с родителями, о подростковом периоде, о взаимоотношениях дома и на работе, о довольстве и недовольстве, агрессивных фантазиях и страхах… словом, обо всем.

Кстати, Ваша безопасность может быть гарантирована с помощью анонимности. Вы можете назвать себя каким угодно именем. Никто не потребует ваших документов, адреса, прописки, места работы и т. д. Если вы не захотите этого сами, терапевт никогда не станет встречаться с Вашими родными. Ему не нужны справки из больницы. Перед терапевтом Вы просто личность, такая как есть.

Направления психотерапии.

В психотерапии существует множество направлений и специализаций. Одни направления занимаются практически всеми проблемами — психоанализ, гештальт-терапия, трансактный анализ, нейро-лингвистическое программирование. Другие фокусируются на отдельных проблемах. Семейный психотерапевт концентрируется на помощи клиенту в решении семейных проблем, работая со всей семьей.

Психотерапевт, занимающийся групповой психотерапией, стимулирует сознавание трудностей в общении с окружающими (что и как делает клиент, чтобы у него были такие проблемы). Есть специалисты, работающие с психосоматическими расстройствами, как с отражением психологических проблем пациентов. Естественно, что детский психотерапевт занимается проблемами в отношениях детей и родителей, нарушениями поведения детей и их контактов с окружающими, а нарколог — психотерапевт — проблемами семьи алкоголика.

Самому “почтенному” направлению психотерапии — психоанализу более ста лет, и уже в начале ХХ века он приобрел всемирную известность. Его основателем был известный венский психиатр и психолог Зигмунд Фрейд.

Психоанализ основан на представлениях о том, что личность — результат закономерно сменяющих друг друга периодов психосексуального развития. В каждый из этих периодов, начиная с рождения, у каждого человека формируются свои способы реагирования на ситуацию. Чаще всего во взрослой жизни удается справиться с большинством житейских трудностей и ситуаций. Но иногда с детства остается привычка к определенному поведению (своеобразное “застревание” на одной из стадий психосексуального развития). В ее основе нередко лежат отношения с родителями и другими близкими людьми. Если ребенку, попавшему в сложные травмирующие обстоятельства, вовремя оказывается поддержка и внимание, у него вырабатываются здоровые защитные механизмы, а также такие качества, как гибкость, открытость, уверенность в себе.

Дети же, лишенные по какой-либо причине родительского тепла и внимания, вырастают, чувствуя себя беззащитными и одинокими. И тогда, чтобы справиться со своими болезненными чувствами, они “цепляются” за то, что приносит им облегчение. Если им не удается выработать более эффективные защитные механизмы, работают те, что закрепились с раннего детства.

Еще одно глобальное положение психоанализа — это структура человеческой психики. Под пластом сознания (представлений и знаний о мире и о себе) лежит огромный пласт бессознательного — тех мыслей, чувств и представлений, которые обычно не осознаются. Это “неправильные” и, часто, запретные мысли, чувства и представления, противоречащие социальным правилам и семейному воспитанию. И, несмотря на это, они оказывают огромное влияние на жизнь и здоровье.

В процессе психоанализа бессознательное пациента или клиента становится более доступным ему и принимаемым им не как с что-то чужеродное, а как часть себя. Становятся доступными воспоминания, чувства и желания, которые в обычном состоянии скрыты от нашего сознания многочисленными психологическими защитами. К ним относится, например, не видение очевидного, забывание важных для себя вещей и т. п. Психоаналитик помогает разобраться в том, как неосознаваемые мысли и чувства влияют на поведение. А это ведет к лучшему пониманию себя, облегчению страданий, способности к самоподдержке и удовольствию от жизни. На базе психоанализа, вобрав в себя его достижения, в последние годы бурно развивается еще одно направление современной психотерапии —

Гештальт-терапия

Откуда взялось это странное слово Гештальт?

Первоначально существовала гештальт-психология, изучающая динамику человеческого восприятия. С точки зрения этой науки, человек не просто воспринимает происходящее, он структурирует и навязывает правила своему восприятию. Так круг, нарисованный непрерывной линией, и круг, нарисованный отдельными точками, будут восприниматься как два круга на фоне белого листа. Многим знакомы изображения молодой девушки и старухи, которые можно увидеть вглядываясь в разные детали картинки. Или два профиля и ваза, которые проступают то как фон, то как фигура. Фигура, выступающая на фоне, и есть гештальт (немецкое слово, обозначающее образ, совокупность деталей, формирующих что-то целое). Точно так же и ситуацию мы можем оценивать так, как привыкли или так, как хотим видеть.

Какое отношение это имеет к гештальт-терапии? Фриц Перлз, талантливый ученик Фрейда, выросший потом в не менее знаменитого основателя нового направления психотерапии, использовал закономерности восприятия для создания новой психотерапевтической системы и гуманистических представлений о человеческом существовании. Понятия фигуры и фона он применил для обозначения важных вещей в нашей жизни.

Наши чувства — это непрерывный процесс. Каждое мгновение жизни можно определить, по крайней мере, как приятное или неприятное, комфортное или дискомфортное. Если свое состояние воспринимать более дифференцированно, то можно говорить о чувствах. В современном обществе чувства, ориентирующие человека по отношению к ситуации, рассматриваются скорее как помеха. Принято быть невозмутимым, холодным и собранным.

Проявление эмоций рассматривается как потеря контроля, и воспитание направлено на то, чтобы человек учился контролировать себя и выражение своих чувств. Отправляясь в “крестовый поход за контролем над эмоциями” родители нетерпеливо требуют, чтобы ребенок поскорее справился со своими естественными проявлениями, после чего слезы и плач вполне серьезно считаются взрослыми за что-то совершенно неприличное. Поэтому часто спокойствие только изображается, считаясь проявлением хорошего тона в поведении.

Такое спокойствие — маска, которая надевается, например, для того “не показывать свои слабости” или демонстрировать “владение собой”. Однако избегая боли, человек “прячет” важные чувства и переживания в фоне, “забывая” о них… И тогда на вопрос “Что Вы сейчас чувствуете?” пациент отвечает “Ничего! А что я должен чувствовать?”, демонстрируя один из механизмов психологической защиты. Он нужен для того, чтобы защитить человека от слишком сильных чувств: душевной боли, разочарования, страха, ненависти и др. Все же человек не бывает “пустым”. И подавленные, не выраженные им чувства могут жить с ним долгие годы. Отсутствие “фигуры”, а проще подавленные и невыраженные чувства, ведут к эмоциональному напряжению, беспокойству, раздражительности, плохому сну, потере аппетита или, наоборот, его чрезмерному усилению.

Очень важно осознавать непрерывность своего эмоционального опыта и принимать чувства не как помеху, мешающую управлять своей жизнью, а как ориентиры по отношению к своим желаниям. Пациенты-невротики, например, часто не могут понять, каковы их конкретные желания, или не могут определить свое собственное отношение к окружающему так, чтобы важные их жизненные потребности удовлетворялись. Вот одна из пациенток жалуется на то, что она не может определить своего отношения к молодым людям. Если ей говорят, что молодой человек нравится другим, он и ей становится симпатичен. При этом она не может никак понять, почему у нее самой не складывается устойчивых отношений с мужчинами, почему ее бросают…

Если такой способ обращения с самим собой становится преобладающим, пациент перестает ориентироваться в своей жизненной ситуации (фон). Люди без желаний страдают депрессией. Все им кажется ненужным, ничего не хочется. Для того, чтобы ориентироваться нужно уметь “чувствовать себя”. Чувствуя себя, проще находить свои желания (фигура). Желание — это указатель дороги в будущее. Желание мобилизует человека, направляет в нужное русло и определяет цель. А дальше можно принимать решение — делать что-либо или не делать для их осуществления, и что именно.

Если мы прислушиваемся к своему организму, (своему телесному Я), то заметим, что он выбирает делать то, что относится к его потребности. Если мы испытываем жажду, то и наши действия будут направлены на поиски стакана с водой… Конечно, можно сказать “Я буду воспитывать волю и не буду целый день пить воду!”. Однако согласитесь, что мы будем постоянно возвращаться к мыслям о ней… “случайно” оказываться возле графина с водой… злиться “по-другому” поводу… Человек же, живущий в соответствии с естественным ритмом появления и завершения потребности (желания), чувствует себя ясным и эффективным.

Незавершенные ситуации и гештальт-терапия.    

В основе гештальт-терапии лежит и психологическая концепция “незавершенных действий”. Очень часто пациент — это тот человек, который попросту уходит из проблемной ситуации, чтобы избежать болезненных чувств, защитить себя от непереносимых для себя горя или презрения, ярости или печали, т.е. не завершая ее для себя. В жизни многие поступки оказываются незавершенными. В детстве мы “глотаем” обиды, боясь постоять за себя. Мы не плачем, чтобы не “травмировать” окружающих. Мы подавляем свою радость и желание поделиться приятным событием в компании серьезных коллег. В какой-то степени, это избегание предохраняет от зашкаливающих по силе чувств.

Однако сознательное или бессознательное прерывание потока переживаний не означает, что чувство исчезло — оно есть! Только сдерживается растущим напряжением (на него часто жалуются пациенты). Эта накопившаяся эмоция может “сдетонировать” в любой момент и не по “тому” поводу. Если человек не решается высказать начальнику свое мнение, есть вероятность, что дома он “совершенно справедливо” (и повод подходящий найдет!) отругает детей. Да и все равно пациенты постоянно возвращаются к тем ситуациям, а вернее тем людям, которые вызвали эти чувства.

Продолжение ссоры с женой в голове пациента, мучительное возвращение к ситуациям, возникавшим в браке, когда уже оформлен развод, “застревание” на детских обидах во взрослом возрасте — все это примеры незавершенных ситуаций. Все эти невыраженные чувства, непроясненные отношения и несказанные слова, несделанные поступки могут жить в нас многие годы. Спустя двадцать пять лет пациентка вспоминает десткую обиду на подругу, которая спокойно уходит играть с детьми во дворе, а она оказывается нечетной, лишней. И, вспомнив это, догадывается почему сейчас, будучи уже взрослой, она нашла массу уважительных причин, чтобы не встретиться с ней, приехавшей погостить к родителям.

И неважно, насколько человек успешен в других сферах жизни, — ему важно завершить именно эти ситуации. Если незавершенное дело становится центром существования человека, оно всегда будет мешать его жизни. Пациент должен вернуться к “незаконченным делам”, которые он оставил в прошлом, потому что они были столь болезненными, что ему пришлось бежать от этого. Поэтому гештальт-терапевт за жалобами и действиями пациента стремится обнаружить незавершенные ситуации его жизни, вернуться к ним, чтобы пациент мог пройти через переживание и завершить ситуацию так, как хочет сейчас.

Жизнь «Здесь и Сейчас».

С точки зрения гештальт-терапии главная беда современного человека — это отчужденность от самого себя, от своего внутреннего опыта, своих ощущений и своих чувств.  Гештальт-терапия отличается от других форм психологической практики своей философией — философией целостности, полноты жизни, проживания каждого момента во всей его остроте “здесь и сейчас”.

Важен акцент на настоящем, на том, что происходит в данный момент (в жизни или в сессии) с клиентом. Вместо бесконечных объяснений того, что с клиентом происходит, терапевт побуждает его к узнаванию и выражению переживаний, лежащих в основе проблемного поведения. Даже, если содержанием встречи в данный момент являются воспоминания о неприятном событии, главное — сознавание тех чувств и переживаний, мыслей и желаний, которые испытывает пациент сейчас. То, что было “забыто”, подавлено, возрождается и концентрируется до тех пор, пока напряжение не покинет человека.

Гештальт-терапевт редко задает вопросы “Почему?”. Этот вопрос часто только вариант самообмана для пациентов, приводящий к бесконечному пережевыванию (а не переживанию!) прошлого. Отвечая на него, они заставляют себя верить в то, что поскольку они говорят о своих проблемах, то уже как бы решают их и растут как личности. Чтобы помочь пациенту находиться в контакте с настоящим, гештальт-терапевт поощряет диалог в настоящем времени, задавая вопросы типа “Что сейчас с вами происходит?”, “Как Вы ощущаете свой страх?” или “ Как именно Вы сейчас не отвечаете на мой вопрос?”

Однако на пути сознавания и переживания “здесь и сейчас” стоят так называемые психологические защитные механизмы, или сопротивление. Пациент бессознательно пытается защититься от острых и неприятных чувств. Эти психологические защиты — тоже предмет пристального рассмотрения в диалоге психотерапевта и клиента.

Контакт и защитные механизмы.      

В гештальт-терапии есть понятие контакт. Это взаимодействие с окружающей средой и людьми без потери индивидуальности. Гештальт-терапевты стимулируют пациентов лучше узнавать свое тело, ощущения, чувства и собственные желания. Однако особенности воспитания, запреты, налагаемые обществом, незавершенные ситуации препятствуют переживанию настоящего момента. Существуют бессознательные механизмы психологической защиты, которые не дают возможности людям быть подлинными.

Мешает, например, тенденция некритически воспринимать взгляды и стандарты других людей, являющиеся чуждыми по отношению именно к этой личности пациента. Или неосознанное стремление отрицать свои, часто запретные, чувства и желания. и приписывать их окружающим. Этот вариант психологической защиты отражен в рисунке Херлуфа Бидструпа, где разъяренный мужчина разъяренно спрашивает близких “Кто злой? Я-злой?”.

Возможно и чрезмерное отождествление себя с другими, избегание осознавания и даже запрещение различий по отношению к близким. Это обычная болезнь браков и длительной дружбы. Иногда бывает и так, что пациент ругает или обвиняет себя за то, что адресовано другим людям и не осознает настоящего адресата.

Обычно такие стили поведения ускользают от нашего сознания и блокируют ту энергию, которая может быть направлена на удовлетворение потребности пациента. Блокированная энергия проявляется в напряженной позе, дрожании, сдавленном голосе и необычных жестах, отворачивании в разговоре от собеседника и т.п. и приводит к бессилию. Наблюдательный и чуткий психотерапевт помогает клиенту обнаружить, где он блокирует энергию, и поощряет направление этой энергии в более адаптивное русло.

Самосознание и самоманипуляции.   

Универсальный способ справиться с проблемной ситуацией — переживание. У чувств чаще всего есть внешний адресат, человек, которому они направлены. Большинство же людей более склонны избегать болезненных переживаний, чем делать то, что необходимо для изменения ситуации и себя. Поэтому они оказываются в тупике, блокирующем возможности их роста.

У многих из нас есть тенденция избегать конфронтации и полного переживания беспокойства, вины, гнева и других “неудобных” чувств. Обычно это происходит из-за катастрофических ожиданий по отношению к другим. “Из-за моего гнева люди могут отвернуться от меня…” или “Если я начну плакать и горевать, то не смогу остановиться…” — страхи, часто встречающиеся в общении. Для этого они приучаются не чувствовать того, что есть (самоманипуляция), но это не дает им возможности быть полностью живыми.

Что же сориентирует пациента вовремя, на что нужно обратить внимание? А вот как раз на те чувства, от которых мы бежим к другим, более комфортным или к “нечувствованию ничего”… Если перестать торопиться в “любимой” ситуации и обратиться к себе, можно понять что приносит нам такую боль, какого чувства мы стараемся избежать. Если это бессилие, то, может быть, лучше признать его существующим для себя и уйти? Или наметить план действий. Если это нестерпимый страх одиночества, “поверх которого” мы кричим на близкого человека, чтобы он не ушел (а он, конечно, убегает…), то может быть лучше сказать ему о своем желании быть ближе, быть с ним… Вполне возможно, это будет для него “новой информацией к размышлению”, и проложит путь к новым отношениям.

Для чего же нужен психотерапевт? Как раз для того, чтобы остановить пациента в точке избегания (или убегания, как вам больше нравится) и спросить, что же происходит. Именно в этот момент становится возможна для пациента встреча с собой, своими чувствами и желаниями.

Личностный рост требует определенного риска в чувствовании и выражении себя. Ведь может оказаться, что пациент чувствует именно то, что осуждает сам, или то, что находится под запретом.

Поэтому гештальт-терапевт поощряет выражение в “здесь и теперь” всех актуальных на этот момент чувств. С помощью терапевта, направляющего внимание на важные детали его поведения, человек учится лучше осознавать те чувства, которые прежде игнорировались. Проживая избегаемые чувства и действия, пациент получает возможность найти и завершить то незавершенное действие, которое мешает жить полно и счастливо в настоящей жизни.

Внимание: Организм!      

Массу времени в работе с клиентом гештальт-терапевт уделяет физиологическим проявлениям пациента, находящегося в контакте с психотерапевтом. Нарушения контакта, сдерживание себя может проявляться зажатым или поверхностным дыханием, изменением тембра голоса, монотонными интонациями, ощущением кома в горле (говорят даже, что это “проглоченные” т.е. несказанные слова).

Наблюдательный терапевт вскоре отметит или попытается выяснить, с подавлением каких неприемлимых для пациента чувств связан, вдруг появившийся, глухой и надтреснутый голос, интонация ставшая необычно монотонной. Тревога, на которую жалуется пациент, часто связана с неосознанным “придушиванием” возбуждения, которое могло бы быть использовано в действии для решения проблем.

Точно так же имеют значение походка, поза и жесты. Даже просто заходя в кабинет человек способен многое рассказать о своем состоянии с помощью движений. Один идет легко и свободно, опираясь на пол, другой крадучись, третий еле переставляя ноги, четвертый “паря” над землей…. Или, например, пациент качает головой из стороны в сторону, говоря о своей любви, но движения головы отрицают словесное сообщение.

Иногда в контакте с пациентом терапевт не может поймать его взгляд, поскольку пациент не смотрит на него. Недоверие к терапевту, опасения в его адрес делают пациента “слепым”. Точно так же и в своей жизни он не получает зрительной информации от других людей. Игнорируя их, он остается в одиночестве, не получая ни осуждения, ни поддержки.

Невыраженные чувства проявляются часто незавершенными движениями. Вот пациентка монотонно повествуя о своих отношениях с мужем, придерживает правую руку левой. Терапевт предлагает освободить руку, дать возможность ей двигаться свободно и продолжить свой рассказ. Рука при этом начинает жить собственной жизнью, сжимаясь в кулак и ударяя по подлокотнику кресла. Осознавание этого движения ведет к осознаванию и выражению чувства гнева, которое было подавлено. Терапевт стимулирует пациента к тому, чтобы он прочувствовал свои движения, ища возможность восстановить доступ к настоящему переживанию.

Сновидение — это тоже Я …      

Сновидения в гештальт-терапии рассматриваются, как мир его внутренних переживаний, а все ситуации сновидения, его персонажи, имеющие отношение к пациенту или не имеющие, представляют самого пациента. Особенно это касается повторяющихся, необычных и кошмарных сновидений. В них нередко встречаются удивительные, неприемлемые или загадочные для пациентов образы. Эти образы, не подчиняющиеся логике и разуму, ведущие себя по своему усмотрению и в принципе не контролируемые пациентом, очень важны для терапии.

Гештальт-терапевт побуждает пациента стать персонажем сновидения и проиграть приснившуюся ситуацию так, как будто бы она существует в действительности. Когда человек погружается в собственное сновидение, он испытывает очень разные и волнующие переживания по поводу тех аспектов своего существования, которые он себе запрещает, не считает своими или приписывает другим людям.

Пациентка может стать Королевой-матерью из своего сна и проиграть ситуацию взаимодействия со своим сыном. При этом становятся ясными все те ее особенности, которые ранее не были очевидными. Или, ненадолго “став сыном”, ощутить изнутри эту позицию и придти к необходимости выбора иного поведения в семейной жизни. Пациент узнает много нового о своей сексуальности, отождествляясь с водой в бассейне, вышкой над ним и одиноким пловцом из сновидения.

Какие бы направления ни принимала работа со сновидением, она всегда точно соответствует реальным отношениям человека со значимыми людьми его жизни, его позиции по отношению к миру. Проработанный на сессии с терапевтом сон способен поведать пациенту о его внутренней жизни не менее красочно и интересно, чем его история и его поступки.

Новый опыт.   

Психотерапия оказывается эффективной и полезной для пациента только тогда, когда в ней человек встречается с новым опытом — опытом восприятия себя, своих действий, отношений с другими людьми. Таким новым для пациента опытом может оказаться безоценочное восприятие психотерапевтом его чувств и желаний, обмен чувствами с другим человеком, принятие того, что другой человек отличается по ценностям и поведению, пребывание в растерянности, но без лихорадочной борьбы с ней, опыт одиночества и опыт независимого поведения, новой может быть возможность побыть слабым или открытое проявление любви и нежности, опыт открытого протеста и опыт предъявления себя другим, новой может стать возможность пожить безмятежно без осуждения себя за это… Словом, новым опытом может стать все, что отличается от старого, проблемного…

Пациент и родственники.   

Иногда пациенты приходят к психотерапевту по настоянию родственников, а иногда по собственной инициативе, тщательно скрывая свои визиты к психотерапевту. И тот и другой случай означает, что поддержки процессу изменения пациента со стороны родственников маловато. В первом случае — это, как правило, манипуляция, пациентом по типу “Доктор, переделайте мне мужа” (ребенка, жену, маму), чтобы сделать их послушными. Во втором — родственники отрицательно относятся к пациенту, желающему изменить что-то в семейных отношениях или имеющему слабость лечиться от “чего-то психического”. В любом случае пациенту придется выдержать скрытое или явное давление близких, привыкших к определенному типу отношений и желающих вернуть все обратно, в удобное русло.

Перестройка отношений процесс рискованный, но если пациент меняется, в выигрыше, т.е. обретении более близких и свободных отношений, могут оказаться все. Конечно неплохо, если пациента поддерживает кто-то близкий. Когда это не так, поддержку могут оказать друзья или знакомые, которые успешно прошли терапию, члены психотерапевтической группы, сам психотерапевт.

Роль психотерапевта.   

Вспомним еще раз о мифах, сопровождающих работу психотерапевта. Один из вариантов — выдача рецепта. Предполагается, что психотерапевт — это суперчеловек, который все видит, все знает и может рассказать клиенту, как вести себя правильно, после чего клиент пойдет выполнять предписания терапевта и все наладится.

По этому поводу существует парадоксальное высказывание известного английского психотерапевта Вилфрида Байона: “В любом кабинете (психотерапевта) всегда можно найти двух довольно напуганных людей: пациента и психоаналитика. Если этого нет, то тогда вообще непонятно, зачем они пытаются выяснять общеизвестные истины”

Это высказывание свидетельствует о том, что психотерапевт не имеет заранее заготовленного мнения о пациенте, а знание пациента о себе не всегда дает облегчение и комфорт … сразу же. А также о том, что понимание себя и своих проблем психотерапевт не приносит пациенту “на блюдечке с голубой каемочкой”. И работа может сопровождаться самыми разными чувствами — радостью и гневом, грустью и болью, смехом и страхом, любовью и ненавистью — у обоих участников психотерапевтической сессии. Это совместные усилия и совместная, подчас нелегкая, душевная работа и пациента и его психотерапевта.

Иногда психотерапевтам приходится переживать довольно длительные периоды, в течение которых они пребывают в неведении и беспомощности. Качество работы психотерапевта зависит от его способности переживать чувство не-знания, некомпетентности и готовности ждать, пока в его диалоге с пациентом не покажется что-то значимое. Тем самым он избежит предвзятого взгляда на пациента и сохранит свежесть восприятия, именно этого, уникального в своей проблеме человека.

Психотерапевт — это в какой-то степени проводник, сопровождающее лицо, в поиске пациентом своего Я. Он никогда не будет оценивать и осуждать пациента, говорить что и как делать. Это может решать только сам пациент. Но психотерапевт создаст все необходимые условия для того, чтобы такое решение было для пациента посильным, адекватным и было принято в его интересах. Поэтому, стремясь понять пациента, психотерапевт терпеливо ждет момента, чтобы уловить нить того самого смысла, который имеет отношение к проблеме пациента. Эмоциональные отношения между психотерапевтом и клиентом, которые появляются в работе над проблемой, очень существенны.

Для психотерапевта собственные эмоциональные реакции на поведение клиента — чрезвычайно важный диагностический инструмент. В этом смысле, профессионально компетентный психотерапевт должен быть свободнее клиента в понимании и выражении своих чувств. Последние дают ему возможность понять, какую роль в их взаимодействии отводит ему клиент или клиентка, каково жить в этой роли, каким способом клиент будет реагировать на ее изменение… Все это очень важно для понимания проблемы клиента… и, разумеется не исключает простого человеческого интереса, сочувствия и симпатии к клиенту.

Особые отношения.         

Так, что же происходит на приеме у психотерапевта, когда он рассказал свою, часто невеселую, историю? Итак, пациент растерян… Все известные ему способы справиться с ситуацией он уже перепробовал. И, чаще всего, знает сам, как было бы нужно в ней вести. Но не может … и с этого “знаю как, но не получается” и начинается психотерапия.

Причину своих трудностей и проблем многие пациенты видят в других людях. И, конечно, при таком подходе просят психотерапевта научить их более тонким манипуляциям в отношениях с другими, чтобы лучше контролировать их поведение. Причем хотят гарантий в том, что неизвестные психотерапевту люди начнут вести себя так, как ему (пациенту) надо. Ничем таким психотерапия не занимается. Да и просто нереально справиться с толпой родственников и знакомых, которую пациент мысленно “приводит” с собой в кабинет. Реальность же заключается в том, что поведение другого человека может измениться только тогда, когда меняется наше собственное. Вот это желание изменений и является предметом встречи двух личностей — психотерапевта и его пациента.

Некоторое время терапии занимает “легенда” пациента — рассказ о том, что он уже знает о себе и как к этому относится. “Фасадные” сведения о себе обычно не содержат ничего нового для пациента, но сам этот период чрезвычайно важен для знакомства обеих сторон. Пациент очень внимателен к реакциям психотерапевта, он оценивает насколько подходит ему сидящий напротив человек, можно ли быть с ним открытым и откровенным…

Некоторые пациенты начинают и, не получив магической формулы от одного психотерапевта, прерывают лечение, переходя к следующему. Они остаются в убеждении, что психотерапевт не понимает их случай. Бывает и так, но гораздо чаще пациенты сознательно или бессознательно хотят до некоторой степени предписать психотерапевту, как их следует лечить. Как правило, такой рецепт не предполагает их собственной ответственности и собственных стараний в процессе лечения.

Между тем врач ждет от пациента выполнения трудной работы по возвращению переживаний. И тогда наступает реакция разочарования, поскольку пациент надеялся получить от врача нечто прямо противоположное — лучший способ избегания переживаний, боли, действий. Кажется даже абсурдом, что терапия предлагает испытать пациенту то, что он непременно старается избежать. И если пациент терпеливо преодолевает реакцию разочарования, не прекращая терапии, он постепенно обретает ориентацию в терапевтической ситуации. Работа по изменению себя начинает приобретать смысл и перспективу.

Выслушивая пациента, психотерапевт тоже определяет свое отношение и свои чувства к нему. Несмотря на мифы о “сверхчеловечности” психотерапевта, он все же обычный человек, и пациент может быть ему симпатичным и не очень (и в этом “не очень”, если разбираться, как и от чего, может быть корень проблем пациента с другими). В контакте с пациентом психотерапевту важно быть очень внимательным, не только к нему, но и к себе (да-да!), своим чувствам и желаниям.

Это самый ценный ориентир в том, что происходит в отношениях между ними. Самое лучшее, что может дать психотерапевт пациенту в начале знакомства — это поддержку его желанию разобраться в себе и измениться, а также передать собственное ощущение ценности происходящего. Постепенно между психотерапевтом и пациентом развиваются особые, не имеющие аналогов в обыденной жизни отношения.

Внутри этой встречи вскоре проявляется то, что происходит между ними “здесь и теперь”, на терапевтической сессии. И на эти отношения очень серьезно влияет история жизни пациента, его отношения с родителями — самыми важными людьми его детства, стереотипы поведения (это, когда знаю, как нужно, а делаю, как всегда), излюбленные чувства, которые он испытывает в стрессовых ситуациях. Многие из этих паттернов поведения (термин, обозначающее совокупность характеристик) являются неосознанными, и задача психотерапевта создать условия для их осознавания.

Не получив в детстве достаточно любви и принятия, пациент может косвенным образом требовать этого от других людей (и от психотерапевта тоже), причем достаточно умело манипулировать ими для достижения своей цели. Но суть в том, что он начинает полностью зависеть от реакции этих людей и обижаться на них, если не достигает желаемого. Близким такая зависимость бывает в тягость, многие ее не выдерживают, возникают конфликты. В основе такого поведения часто лежит страх и недоверие — пациент может быть бессознательно убежден, что любви и поддержки окружающие ему не дадут или просто “не видеть”, что ее оказывают.

Итак, психотерапевт для пациента в символическом смысле, в той или иной степени — родитель. Пациент просит у него поддержки и совета, просит научить вести себя по-другому. Позиция его по отношению к психотерапевту отличается тем, что он воспринимает его как могущественного и авторитетного человека (какими когда-то были родители для ребенка) и “не замечает” того, что отличает его от родителей.

Своим поведением, репликами и вопросами пациент бессознательно изменяет ситуацию так, чтобы психотерапевт по своим реакциям не слишком отличался от одного из родителей. И тогда психотерапевт может почувствовать себя “строгим и рассерженным отцом” пациента или на время стать “отвергающей клиентку матерью”. В их взаимодействии может появиться конкуренция свойственная пациенту в обыденной жизни (а это уже отражение отношений со старшим братом), и стремление доказать терапевту, что он не справится. Это явление в психотерапии называется трансфером или переносом (этот термин пришел в гештальт-терапию из психоанализа).

Для чего же анализируется в психотерапевтической сессии трансфер? Появляется очень ценная возможность понять и “проработать” ранний опыт взаимодействия с людьми, имеющими фундаментальное значение для жизни человека (родителями). Совместное изучение этих отношений может очень много дать пациенту для своей жизни, особенно если в результате пациент начинает пользоваться большим набором поведенческих реакций. Трансфер оказывает помощь пациенту в понимании и принятии своих потребностей.

Это нормально, и становится стимулом для разбора отношений, чувств, которые они вызывают, желаний пациента и прямых(!), а не косвенных, способов их удовлетворения. И тогда пациент может честно смириться с тем, что на прямую и открытую просьбу, он рискует получить прямой и открытый отказ. Или, наоборот, согревающее его, согласие. И… обрадоваться тому, что такой путь к исполнению желаний не портит отношений, а делает их теплыми и близкими.

В том случае, когда у пациента не было возможности в детстве увидеть своих родителей идеально красивыми, умными и достойными любви, он будет склонен приписывать качества идеала психотерапевту (а в жизни — другим людям), ждать от него похвалы. А затем, естественно, разочаровываться, сердиться (ведь люди так далеки от идеала) и требовать, чтобы они соответствовали его ожиданиям. И это тоже вызывает напряжение в отношениях с людьми и конфликты.

В подобном случае, принять поддержку или недовольство от реального, а не идеального человека будет означать для пациента, что со временем он и сам сможет поддерживать и любить других людей. А его связи с ними станут глубже.

Перед психотерапевтом стоит нелегкая задача, не поддаваясь соблазну быть идеалом, предстать перед пациентом именно обычным, возможно несовершенным, но реальным человеком, с которым можно строить отношения по-иному. Опыт взаимоотношений между пациентом и психотерапевтом играет большую роль в формировании зрелой личности. Такой человек начинает лучше понимать себя и других и становится более привлекательным для окружающих — супругов, друзей, сослуживцев. Тупики и прогресс в терапии.

В длительной работе терапевта и клиента иногда возникают тупиковые ситуации. Клиент прекращает продвигаться вперед и чувствует, что терапия перестала приносить ему пользу. Результаты терапии кажутся небольшими, по крайней мере, не соответствующими затраченным усилиям. Конечная цель представляется все так же далекой и малодостижимой. Терапевт, который раньше казался всезнающим и необыкновенным оказывается обычным и, часто, скучным человеком.

Как ни странно тупик — это, прежде всего, свидетельство хорошей терапии — между пациентом и психотерапевтом установлена близкая дистанция. Но развивается он только тогда, когда терапевт и клиент оказываются в тисках жесткой ролевой структуры. Каждый играет свою роль, не выходя за ее пределы и каждый “оправдывает ожидания другого” с позиций этой роли. Реальная личность каждого из участников терапевтического процесса временно прячется под маской роли.

Это очень опасный момент в терапии. В благоприятных случаях пациент выражает свое недовольство терапевтом, упрекая или обвиняя его в недостаточном продвижении терапии вперед или каких-то личностных качествах. Это обычно делает атмосферу терапии более безопасной для клиента, убеждающегося в том, что выражение негативных чувств не ведет к разрыву отношений. Если пациент “слишком вежлив для выражения гнева”, накапливаются невыраженные обиды и терапия может быть прервана пациентом.

В терапевтическом пространстве тупика проявляется еще одна очень важная вещь — это бессилие. Бессилие — это реальный факт отношений, реальный факт жизни. В жизни очень много событий, на которые невозможно повлиять и возможно только принять. Бессилие неизбежно и заключено в духе самой терапии. Взаимодействие приводит к бессилию не только терапевта, но и пациента. Когда им делится не только пациент, но и терапевт, этот опыт становится метасобытием — двое исследуют что-то, что выходит за рамки отношений.

Выход из этой ситуации часто находится совсем рядом. Из тупика можно выйти, осознавая свои негативные чувства и меняя ролевую структуру общения. В ходе психотерапии любой свободный творческий поток общения предохраняет от закрытых патовых ходов. Когда пациент связал психотерапевта по рукам и по ногам ролевой структурой, лучше, если роль меняет терапевт. И чем больше собственной личности и чувств будет в этой измененной роли, тем скорее поменяется ролевая структура. И тогда пациент сможет опробовать новую для себя роль, и это будет обсуждаться в процессе терапии. Новая роль для пациента, роль в которой он чувствует себя по-другому — свидетельство несомненного прогресса в лечении.

Групповая гештальт-терапия.        

Гештальт-терапия — это не только индивидуальная работа с клиентом. В том случае, когда клиент испытывает трудности в общении с другими людьми, очень ценным может оказаться для него опыт психотерапевтической группы. Во всем мире психологические группы — это привычный элемент культуры, вошедший в жизнь многих людей. В группу приходят по-разному. Одни загораются сразу, как только терапевт рекомендует им это, другие осторожничают и просят гарантий безопасности…. Но вот члены группы собираются вместе и смотрят друг на друга. Тренеры (обычно группу ведет два терапевта) объявляют начало и воцаряется тишина. Кто-то первый прерывает ее и рискует познакомить группу со своими проблемами. И это, обычно вызывает вполне доброжелательную реакцию группы в виде вопросов или советов по типу “А ты ей скажи…” или “Надо сделать так…” Как правило эти советы не содержат ничего нового, все это он (она) уже делать пробовал.

Но вот еще один участник рассказывает о себе, а другой в это время предпочитает молчать или обсуждать чужие проблемы (в группе каждый волен говорить о себе или молчать…). А кто-то задает вопрос о том впечатлении, которое он производит на других или жалуется, что его в группе не понимают. Так группа подходит к своему самому главному барьеру в общении — страху самораскрытия, начиная чувствовать, что поверхностное взаимодействие ничего не дает “ни уму, ни сердцу”. И этот барьер непонимания в группе преодолевается только тогда, когда участники начинают говорить на особом, уникальном языке группы — языке личных переживаний и чувств. Такой язык может быть непонятен людям “извне”. Но именно этот язык дает возможность точно описать реальность личного и группового опыта. И то, что начинает обсуждать группа, смещается от взаимодействия с другими людьми “за кругом”, сюда, в круг, в “здесь и сейчас”, к себе. Концентрированность эмоций и переживаний — одна из особенностей гештальт-группы.

И тогда, чувства участников группы становятся важны для каждого, и каждый может сориентироваться в том, что делает по отношению к другому человеку и как это воспринимается другим, что в нем привлекает окружающих, а что отталкивает. Здесь каждый интересен другим, потому что другой. Самое удивительное, что высказываются сначала так называемые негативные чувства: раздражение, досада, страх, неприязнь… И только вслед за ними поддержка, симпатия, любовь. ”Ты здесь как парадный портрет в раме!” — могут сказать никак не проявляющему себя участнику. Или “Тебя спросишь который час?”, а ты в ответ “А Вы читали сегодняшнюю газету?” — участнице, уклоняющейся от выражения переживаний.

Что же в этом полезного, прийти в группу и узнать, что тебя боятся или ты раздражаешь кого-то? В психотерапевтической группе (да и в жизни, как это ни парадоксально) выражение негативных чувств приводит к …свободе и близким отношениям с людьми. К свободе быть таким, как есть, и свободе принимать других такими, каковы они есть. К свободе рассказывать о себе, не заботясь о том, поднимают или роняют вас эти чувства в глазах окружающих… Личностная история участников становится подлинной. Но не в смысле объективной, а как раз субъективной, субъективной и… живой. Надо видеть, как при этом меняются лица участников группы! Взволнованные, наполненные чувствами и энергией сопереживания…

Самый ценный опыт, который получают члены этих групп, в описании одного из участников выглядит так: – И я подумал… Я не мог говорить о тех проблемах, которые меня волновали, даже с друзьями. Мне казалось, что я умру от стыда, если кто-нибудь узнает об этом. Здесь, в группе, я сумел преодолеть свой страх, нашел понимание в людях, которых месяц назад еще не знал. И теперь думаю, я смогу найти общий язык с другими, я знаю, как это сделать…

Приходящие в психотерапевтическую группу люди обычно имеют только один способ решения своих проблем. В этом смысле отсутствие у человека поведенческого выбора напоминает езду на велосипеде по круговой дорожке… мимо развилки, по которой можно попасть на трассу и доехать до цели своего путешествия. И задача участника в группе не только понять имеющийся способ поведения в проблемной ситуации (а в этом всегда поможет группа), но и обнаружить развилку, то есть возможность выбора других вариантов действия.

Это и есть настоящий результат работы группы — найти для себя альтернативные способы поведения в проблемной ситуации, которые не замечались раньше. Для этого и необходимо взаимодействие с другими, не похожими по характеру, возрасту и проблемам, участниками группы. Ценность группового опыта заключается еще и в том, что каждый участник, основываясь на своих чувствах, формулирует и свои желания.

И это уже другие желания, чем в начале (Я хочу, чтобы он изменился”). Эти желания подкреплены личной ответственность за выбор и свои действия. И тогда участники группы прощаются друг с другом и уходят из круга в большой мир, полный риска и радостей, потерь и находок, опасностей и любви, принимая его таким, какой он есть — неправильный… живой… прекрасный…

Когда заканчивается психотерапия?         

Когда же завершается работа гештальт-терапевта и его пациента? Окончанием работы над проблемой будет не только понимание роли пациента в создании собственной проблемы и не столько даже изменение его поведения. Сигнал о завершении работы — это свобода в эмоциональном и поведенческом реагировании (от автоматических действий и стереотипов). А также осознанная личная ответственность за последствия своего выбора.

Терапия заканчивается тогда, когда пациент начинает воспринимать и принимать психотерапевта живым, со своими слабостями и достоинствами, достижениями и промахами, без ореола всезнайства и непогрешимости. Это означает, что он становится способным самостоятельно справляться со своей жизнью и возникающими проблемами, обретает способность любить и быть независимым, а также возможность выбирать самому устраивающий его стиль жизни, людей, работу….

Работа с психотерапевтом предполагает преодоление собственных ограничений, обретение свободы расти и развиваться. И в этом смысле сам пациент определяет направление своего развития. Подходя без страха и предубеждения к тому, что есть внутри него, пусть это сила или слабость, ненависть или любовь, жестокость или мягкость, или все это вместе, он становится реальным человеком в реальном мире. Такой подход, в отличие от мифа о себе, замечается пациентом по хорошему самочувствию, появившейся энергии и активности.

Вы решили пойти к психотерапевту… И вот Вы у кабинета…         

Открываете дверь и видите … обычного человека, психотерапевта. Обратите внимание на собственную реакцию. Сможете ли Вы доверить этому человеку свою душу, свои секреты, о которых не знают даже близкие? Слушая себя, не торопитесь ответить “Нет!”. Отношения между психотерапевтом и клиентом складываются не за один раз, как впрочем, и с другими людьми.

А если Вы уже побывали у нескольких, подумайте о том, что же Вас так не устраивает во всех этих специалистах. Собственное недоверие к психологу или психотерапевту — прекрасный повод для разговора с ним о том, чего же не хватает для доверия. А в том, что профессионал поддержит этот разговор о доверии — гарантия ваших эффективных взаимоотношений в будущем. Успеха вам в поиске своего психотерапевта.

Ирина Булюбаш

Статьи по теме:

 

Про личностный рост

Невроз. Что это такое?

 

ЗАПИСАТЬСЯ НА КОНСУЛЬТАЦИЮ >>>